Генерал от истории пикуль

    Материал для сайта http://valentin-pikul.ru/mini/2011-04-07-20-04-04.html/

    Генерал от истории - это миниатюра Валентина Пикуля, опубликованная в 1975 году. Рассказ рассказывает о жизни генерала Буденного и его неудачной попытке вернуться в Россию после эмиграции.

    Уникальность рассказа заключается в том, что он сочетает в себе элементы исторической хроники и литературной фантазии. Пикуль мастерски создает образы исторических личностей и воплощает их в своих героях, делая их человеческими и понятными для современного читателя.

    В "Генерале от истории" Пикуль показывает не только жизнь героя, но и исторический период, в котором он жил. Через рассказ о Буденном автор показывает трудности, с которыми столкнулись многие эмигранты, их стремление вернуться на родину, несмотря на все трудности и опасности.

    Миниатюра Пикуля является прекрасным образцом исторической прозы, в которой сочетаются реальные исторические факты и литературная вымысел. Этот рассказ останется в памяти читателя надолго, ибо он заставляет задуматься о том, что значит быть "генералом от истории".

    Общая оценка "Генерала от истории" Валентина Пикуля - это яркий пример того, как история может оживать в литературе и как литература может отражать исторические события. Этот рассказ достоин внимания всех, кто интересуется историей и литературой.

    Нагло передрали с сайта http://valentin-pikul.ru/mini/2011-04-07-20-04-04.html/

    Отрывок из романа Генерал от истории пикуль

    Сергей Николаевич даже в старости не забыл о нем:

    – Он преподнес мне грамматику, как пышный букет цветов, на его уроках даже синтаксис заиграл музыкой, а запятые плясали с точками под литавренный грохот восклицательных знаков. От Петра Мироновича я впервые постиг любовь к живой русской речи, имена Ломоносова, Фонвизина, даже осмеянного в потомстве Тредиаковского стали для меня святы…

    Юный Шубинский служил в Москве мелким чиновником, когда грянула Крымская война. Порыв всенародного патриотизма вынес его из опостылевшей канцелярии, и в Гренадерском полку появился новый подпрапорщик. Крымская кампания завершила зловещую диктатуру Николая I, разгул бюрократии и казнокрадства. Было решено обновить проворовавшееся интендантство, призвав молодых грамотных офицеров, которые не потащат сапожную кожу со складов, не стянут из солдатского котла мясной приварок. В число этих честных людей попал и Шубинский, вскоре получивший чин штабс-капитана.

    Вспоминая о том времени, он морщился, сознаваясь, что не доверяет бухгалтериям, не любит интендантов:

    – Эта публика любого черного кобеля отмоет добела. Уж я-то насмотрелся всякой цифровой эквилибристики…

    Жизнь в столице была дорогая. Сергей Николаевич жил скудно, приучив себя беречь каждую копеечку. А соблазнов, как назло, было предостаточно, даже голова шла кругом, стоило услышать музыку шантанов на «Минерашках», но билет туда недешев… Когда он, уже маститый старец, восседал в кабинете главного редактора, молодежь выпытывала у него:

    – Сергей Николаевич, а как в литературе вы оказались?

    – Стыдно сказать, в литературу я проник с черного хода. Был у меня приятель, пописывавший в газеты всякую чепуху на злобу дня. Но все фельетонисты получали бесплатный пропуск в театры и места увеселений. Соблазнительно! Еще как… Приятелю надо было съездить в провинцию, а он боялся, что в редакции его место займут другие. Вот и говорит он: «Пока меня не будет, ты валяй за меня фельетоны, но ставь под ними мое имя, а гонорар, черт с тобой, забирай себе!»

    – И вы согласились?

    – Конечно. Вернулся мой приятель, и я стал писать уже под своим именем. Тоже фельетоны. А фельетонами тогда называли все – даже очерки о политике Бисмарка считали фельетонами. Но вот беда: меня никто не печатал. А коли тиснут, так потом у кровососа-издателя гонорара недоплачешься. Страшно вспомнить, как намучился. Но понадобилось время, чтобы самому понять: беллетрист из меня не получится. Из меня мог выйти только популяризатор русской истории…

    Обновление России реформами вызвало небывалый интерес к ее прошлому. Однако издавна цензура держала историю на замке, даже о Николае I писать не разрешали, историки ограничивали себя дифирамбами Петру I и панегириками Екатерине II. Надо было развеять мрак былого над могилами предков, и в историю, как это ни странно, ринулись офицеры: Карнович, Щебальский, Семевский, Хмыров… Шубинский вспоминал: «Слушая их рассказы о вычитанном, я тоже пристрастился к русской истории… преимущественно XVIII века». Тогда же начал собирать библиотеку, ежедневно навещая «толкучие рынки».

    – Если бы не эти «толкучки», – рассказывал Шубинский, – никакого историка из меня бы не вышло. Бывало, глянешь на замызганный обрывок старинного альманаха без начала и без конца, а в середине – статья, какой цены нету, и стоит все гроши. Среди всякого хлама попадались уникальные сокровища прошлых столетий, которые ныне ни за какие деньги не купишь. Хмыров желал объять всю историю сразу, Семевский копался в девятнадцатом столетии, а меня всегда увлекал век осьмнадцатый.

    – Почему же именно век «осьмнадцатый»?