Ступай и не греши

Валентин Пикуль роман Ступай и не греши
    Материал для сайта http://valentin-pikul.ru/istoricheskie-romani/stupay-i-ne-greshi/

    Роман Ступай и не греши сам автор Валентин Пикуль назвал бульварным романом. В произведении описано реальное уголовное дело, взбудоражившее Одессу 1890 года. Все факты того нашумевшего события автор взял из архивных документов, адвокатских записок и протоколов того времени. Роман Ступай и не греши, в основе которой история безумной любви еврейской молодой женщины к недостойному ее мужчине разрешается трагедией. 

    Ради молодого подонка Ольга Палем приняла христианство и готова была полностью раствориться в любимом. Но тем не менее, жизнь ее была полна унижений, оскорблений и издевательств. Судьба оказалась неблагосклонной к молодой героине, желающей просто любить и быть любимой. Но всему приходит конец и женскому терпению в том числе. И Ольга решается на отчаянный поступок – убийство своего любовника. События этого опуса начинаются в старой Одессе и заканчиваются на красивейших берегах Амура. Роман Ступай и не греши – это трагедия, получившая широкую общественную огласку, повествует читателю о быте, нравах и моральных устоях людей того времени.

    Роман Ступай и не греши решает вопросы любви и человеческих взаимоотношений, которые актуальны и для современного поколения. Произведение классика читается на одном дыхании и заставляет задуматься о вечном.

    Ступай и не греши - не большой роман Валентина Пикуля в основу которого легли нашумевшее событие 1890 года. Вот как сам автор отзывается о нем:

    Прошлое навсегда погребено на гигантском кладбище того же прошлого, которое мы так редко теперь навещаем. Однако мне, живущему там, откуда еще никто не возвращался, намного легче перемещаться в пространствах времени, и потому в былой жизни России я имею немало хороших знакомых. Но средь великого множества женщин, платья которых давно и ликующе отшумели, одна уже много лет тревожит мое хладеющее воображение. 

    Вот и сегодня – «встала из мрака младая с перстами пурпурными…». Так уж получилось, что после изнурительных и долгих сомнений – писать или не писать, забыть или вспомнить? – я начинаю эту вещь именно 8 марта, который не ахти как волнует наших жен, зачастую униженных, оскорбленных и разгневанных, ибо их жизнь складывается совсем не так, как о ней мечталось.

    Нагло передрали с сайта http://valentin-pikul.ru/istoricheskie-romani/stupay-i-ne-greshi/

    Отрывок из романа Ступай и не греши

    С давних времен в Ницце существовал отель-пансионат по названию «Родной угол», устроенный мадам М. М. Соболевой близ приморского променада; здесь к услугам заезжих была русская кухня с русской же прислугой, хорошо подобранная русская библиотека.
    Летом 1923 года «Родной угол» приютил двух эмигрантов – пожилого и молодого. Блистательный и фееричный Санкт-Петербург – парадиз великой империи – для них уже навсегда растворился в непознаваемом отчуждении, и оба оставались равнодушны к ароматам цветов в роскошном, но чужестранном саду.
    Радостных эмоций меж ними не возникало.

    – Трагедия в том, – рассуждал пожилой, – что отныне в России право заменили указами. А роль адвоката, как защитника слабых, низведена до роли ассистента палача, обеспокоенного лишь качеством веревки. Интерес к юридическим правам личности низведен до ничтожного уровня, а мы – витии прошлого! – уходим в небытие с гнусным клеймом «платных наемников буржуазии». О чем тут говорить? Интеллигенция на Руси никогда не была сословием, но сейчас ее сделали «прослойкой», обязанной покорно признавать идейное превосходство победившего пролетариата, который отныне почитается главным знатоком классовой борьбы. Нет, милый Сережа, в этой России, порождающей робеспьеров и маратов из разино-пугачевского наследия, мои эмоции никому не нужны… Будем помирать в «Родном углу»!

    Так говорил Николай Платонович Карабчевский писателю Карачевцеву, желавшему побыть при нем в роли известного Эккермана. Понуждая старика к откровенности, он даже не скрывал, что собирает материал для книги о нем. Да, еще недавно Карабчевский был очень знаменит – оратор и писатель, поэт и адвокат, Николай Платонович всю жизнь считал, что нет выше звания присяжного поверенного, и в 1917 году Керенский напрасно соблазнял его званием сенатора. Карабчевский отказался.
    – Нет уж! – сказал он. – Я желаю умереть в первых шеренгах лейб-гвардии российской адвокатуры – именно столичной…
    На громогласных лирах старой адвокатуры было натянуто немало певучих струн, и каждая мощно звучала: присяжных поверенных знали на Руси как писателей, публицистов, драматургов, психологов и даже актеров. Карабчевский эмигрировал, когда уличная толпа сожгла здание столичного суда – не стало храма судебных реформ, значит, не нужны и жрецы справедливости.
    Теперь, затворенный в «Родном углу», Николай Платонович печально воскрешал в памяти те громкие процессы, в которых когда-то блистало его имя. Сергей Карачевцев торопливо записывал, неожиданно вспомнив женское имя – Ольга Палем:
    – Что вы можете сказать о ней?
    Николай Платонович заметно оживился.
    – Я глубоко убежден, – отвечал он, – что каждая женщина хотя в душе и ранимее нас, мужчин, но она и намного терпеливее нас, мужчин. Особенно в те периоды своей жизни, когда она любит. В этом я убежден. Женщина может сносить от любимого человека многие обиды и оскорбления, она способна очень многое прощать. Но… пусть мужчины не обольщаются!
    Он замолк. Карачевцев осторожно напомнил:
    – Продолжайте… Как мне понимать вас?

    – А так, юноша, и понимайте. Женщина прощает почти все мужчине, которого она любит. Но в ее любви имеется очень опасный предел. Тогда женщина как бы «взрывается». И, взорвавшись, она обязательно отомстит. Рано или поздно, но – отомстит! Я думаю, – заключил Карабчевский почти торжественно, – женщина имеет на эту месть природное право…