Роман Каторга относится к не самым известным творениям Валентина Пикуля. Валентин Саввич посвятил роман не радостным событиям, через которые пришлось пройти населению России и обитателям Сахалина в начале XX века. Роман Каторга предлагает вам погрузиться в события всего одного эпизода бесславной войны 1905-1907 годов между Японией и Россией.
Свой роман Каторга Валентин Саввич Пикуль написал накануне таких же смутных времён в 1987 году.
Остров тогда в России называли «черной жемчужиной» так как туда ссылали преступников на каторжные работы. В те годы население острова состояло в основном из них, ссыльных и солдат с офицерами, стерегущих наказанных за грабежи, убийства и другие преступления.
Уголовники и политические арестанты называли сахалинскую каторгу растянутым смертным приговором. Ужасно страшились службы на Сахалине и офицеры с чиновниками, считая ее ссылкой и наказанием.
Но ужас бытовых условий сахалинской каторги, описываемый Пикулем в первой части романа, уступает решимости островитян дать отпор вторжению на остров частей экспедиционного корпуса японского генерала Микадо. Японские пехотные полки непонятным образом сплотили вместе каторжников со стерегущим их контингентом.
Бывшие воры и убийцы вместе с офицера и солдатами сахалинского гарнизона добровольно участвуют в обороне острова от японских захватчиков. В этот момент они отчетливо сознают себя гражданами и патриотами России, защищающими самые дальние рубежи своей родины.
Роман Каторга о героизме и жертвенности русских людей из самых разных социальных слоев, вставших на защиту земли, ставшей им родной.
’’...уже отговорили свое дипломаты в Портсмуте, уже высадились в Одессе сахалинские чиновники, уже обжили свои норы беженцы на Амуре, а Сахалин еще содрогался от выстрелов – война продолжалась, еще не покорились врагам русские патриоты...’’ ’’...сыщется немало охотников притвориться героями. Но подлинные герои уже награждены, и на этом мы закончим...’’
Фотографии Сахалинской каторги
Каторга на Сахалине. Центральная улица
Причал на каторге
Бараки или казармы на острове Сахалин. Каторга
Отбывающие наказание на каторге
Софья «Золотая ручка». На фото ей всего 42 - 43 года (родилась в 1846 году. Фото 1888 года)
Каторжане прикованные к тачкам
Дом военного губернатора Сахалина
Почта и телеграф на каторге
Александровская каторжная тюрьма
Каторга на Сахалине
Корсаковская тюрьма
Село Владимировка на Сахалине
Каторга на Сахалине
Каторжане
Каторжане
Каторжане на нарах
Выдали надел, 20 рублей и корову. 20 рублей пропиты, корова съедена или тоже пропита. Живи, как хочешь
Каторга на Сахалине
Отрывок из романа Каторга. Роман
Пролог первой части. ЗАОЧНО ПРИГОВОРЕН К СМЕРТИ
Я свободен, и в этом — мое великое счастье… Никто не принуждает автора выбирать себе героя — хорошего или плохого. Автор вправе сам сложить его, как мозаику, из красочных частиц добра и зла. На этот раз меня увлекает даже не герой, а то страшное переходное время, в котором он устраивал свое бытие, наполненное страданиями и радостями, внезапной любовью и звериной ненавистью.
Наверное, герой понадобился мне именно таким, каким однажды явился предо мною, и мне часто делалось жутко, когда он хищно вглядывался в меня через решетки тюрем своими желтыми глазами, то пугая меня, то очаровывая… Порою мне хотелось спросить его: — Кто ты? Откуда пришел? И куда уводишь меня?
Но сначала нам придется побывать в Лодзи. Это был «привислянский Манчестер», столица ткацкого дела, ниток, текстиля и тесемок, где в удушливой паутине фабричной пряжи люди часто болели и очень рано умирали. Недаром в пивницах Лодзи любили поминать мертвых:
Эх, пойду я к дедам в гости, Жбанчик водки на погосте Выпью, где лежат их кости, И — поплачу там… Лодзь входила в XX век как самый богатый и самый грязный город Российской империи: фабрики отравляли людей дымом и копотью, они изгадили воду в реках и окрестных озерах. Трудовой люд копошился в окраинных трущобах, где не было даже зачатков канализации, перед будками уборных выстраивались по вечерам дрожащие от холода очереди. Зато в этом городе сказочно богатели текстильные короли, а на Петроковской до утра шумели кафе шантаны с доступными женщинами, полураздетые красотки брали по сотне рублей только за интимную беседу с клиентом. Здесь же, на Петроковской, в царстве золота и пороков, неслыханных прибылей и расточительства, высились монолитные форты банков, в которых размещали свои фонды капиталисты Варшавы, Берлина и Петербурга…
