Сразу хочется оговориться, что фильм опубликованый в этой статье увидел свет в 1991 году. Он короткий, но к сожалению других нет. Вся статья после видео - это слова самого Валентина Саввича.
Писатель Валентин Саввич Пикуль во истину настоящий труженик. За свою жизнь он успел создать две картотеки, одни из которых эксклюзивная, написать не один десяток произведений, популярность которых была очень высокой. И все это Валентин Саввич делал, абсолютно не испытывая любви к письму. Об этой своей черте писатель сам говорит на одном из интервью. Что же двигало Валентином Саввичем? Это вы тоже узнаете, посмотрев видео или прочитав материал ниже.
Было ли это очень знойное и удушливое лето 1942, тяжкое положение под Сталинградом. Отец мой ушел, он был комиссаром, в морскую пехоту, он и погиб под Сталинградом. А я, отпраздновал свое четырнадцатилетние тем, что убежал из дома и оказался на Соловецких островах, где и получил специальность рулевого сигнальщика. Когда-то я, лет 10 тому назад написал книгу «Мальчики с бантиками» в которой я, под видом главного героя вывел, отчасти, самого себя и рассказал о том, как школа юнг создавалась, какие были в ней ребята и как нас учили. Учили нас, должен сказать, жестоко. Не смотря на северные условия, спали мы, раздеваясь до гола. В 6 утра уже купание в ледяном озере. И когда мы на шлюпках выходили подальше от берегов, так, что берег виден едва, едва слабой полоской, нас еще заставляли нырять и с грунта приносить доказательство того, что ты побывал на грунте. Мы хватали обычно морских звезд, которых было тогда очень много.
Подготовка техническая была тоже очень хорошая. Мы пришли на корабли не просто какими-то лопухами, которых надо переучивать, нет! Мы были технически, в общем, грамотны и сразу заняли места на боевых постах. Нам доверяли как взрослым, тем более, что мы приняли уже присягу. Мы не были, то воспитанники флота, нет, мы были на равнее со всеми военнослужащими, только несовершеннолетние. И, в общем-то, я должен сказать, что я чрезвычайно благодарен судьбе, которая свела меня с морем в тяжелые военные годы и особенно я благодарен, как ни странно гирокомпасу. Который, как известно, дает истинный курс без склонения, как у магнитного. И вот этот гирокомпас, очевидно, где-то дал мне истинный курс без излишних отклонений в сторону. И этого курса, мне кажется, я до сих пор и придерживаюсь.
Что самое приятное в процессе работы? Конечно, только не работа. Прекрасное настроение, когда я собираю материалы для какой-либо вещи. Я постигаю для себя что-то новое, открываю какие-то тайны, мне очень интересно. Наконец я все изучил и дальше возникает вопрос. Ну хорошо, я удовольствие получил. Теперь что же, мне своим удовольствием делиться с кем-то еще? Писать для него? Вот тут я вступаю в конфликт с самим собой. И думаю, ну хорошо, но все равно все то, что я знаю я рассказать ему не могу. Что сказать, а о чем умолчать? Знаю много. И вот эта вот работа уже как бы перекладывание груза на плечи читателя… Вы знаете не совсем это приятно. Писать? Я не скажу, что я люблю писать. Я люблю изучать материалы. Вот это мое любимое. Вот этим я и занимаюсь и когда я устаю писать, я перехожу в другую комнату, и я там отдыхаю, опять таки в работе. Работе над русским портретом и в работе над Русскими родословными. Вот это мое, как говорится хобби. Я не люблю это слово (хобби). Есть хорошая замена русским «увлечение». Это дает очень много для души. Не может человек жить только профессией. То есть не может жить профессией, которая его кормит. Он должен заниматься чем-то еще таким, что не кормит, а наоборот требует от человека большого напряжения души и даже материальных расходов! Но это необходимо, иначе человек потеряется.
Без системы ничего не изучить. Нужна жестокая система, и я нашел её в создании картотек. Картотека персональная у меня составлена по принципу профессора Базилевского, та самая картотека, которая ныне находится в Пушкинском доме. А что касается портретной картотеки, то я такой просто не знаю, у кого она есть в нашей стране. Не думаю, что она была единственная. В Третьяковской галереи, в Русском музее, там, безусловно, есть она. В картотеке научные работники составляют, но из частных, по-моему, она уникальна. И она мне очень во многом помогает. Ибо нельзя писать о человеке, не посмотрев ему в лицо.
Книга для меня дорога и мне нравится, пока я не поставил точку. Но я как-то еще продолжаю её ласкать в душе. Зато, как только увидел печатный текст, книжка вышла… Моя не моя. Знать не знаю, ведать не ведаю и, что бы я её касался еще раз? Не могу. Забываю все что там написано. И мне говорят, «Вот то-то и то-то»… А я, что, это я написал?... Быть не может! Ей богу.
Вот теперь остается только сохранить честь писательского имени. Не уронить этой чести. И продолжать трудиться, как я это делал все эти годы. Жена называет меня трудоголиком. Болезни свои я залечиваю за рабочим столом. Может лекарства и помогают, не знаю. Это врачам судить, не мне. Но сам-то я чувствую, что здоров я только потому, что я работаю. Как говорил Наоплеон, а Наполеону однажды маршал Бертье сказал, «Ваше величество, остановитесь, хватит», а Наполеон ответил, «Я не могу. Если я остановлюсь, я упаду». Вот и у меня такое ощущение, если я остановлюсь, я умру. Мне нужно работать. Я буду работать до последнего конца. И, наверное, смерть за писательским столом это будет самая честная и самая лучшая смерть.
Минул год, как его нет с нами, но жива память о великом писателе труженике, чья популярность поистине уникальна! Чье имя тесно переплетено с историей. И в этой истории останется вечно.
